Поэма
«Верх»
Иду не быстро, и не медленно,
шагами средними в сумерках пугая,
Иду в ве́сосе па́льто и мну,
кусок бумаги в кармане я,
Не́рвы-вни́чию, вывью́чиваю остробокие еще эти буквы
Пищат щенками рожденными
но́во в разбухшем кармане
Ползут на свет одноногие,
Пришел и встал, стою, смотрю в глаза
Твои небесно-глубокие хочу подарить и дарю,
Куски любви и себя, разрезано вложенного в строки Я!
Я не видел тебя, только ри́ковой ша выгранивал рифмы-пороги
Лишь слышал твой голос как серп острия
Московский и строгий,
Ты удивляешь, заставляя копаться в яме щетинистой,
В скошенных днях, ты тот человек которым смог оказаться
И выдернуть семя находившееся в яслях,
Все это я проговаривал когда шел,
Когда плелся с глазами искрящимися и мыслями звездными,
Тесные пёстрые пе́рия я вшил и зашел,
И задохнулись те мысли, издохли мысли неве́рия,
Сядь, не колыхнись, и не моргай, слушай принес я тебе
Сжатые в скромности метеоремы, позвольте мне стуком ритмично начать,
Ведь это только пролог предстоящей поэмы.
I
Одену себя в светлые одежды, а тебя одену в яркие белые,
И буду с тобой как прежде бережно нежный словами робеть,
Любить тебя буду, дальше без рифмы, буду... тебя... любить...
Выжаривал свое лицо, выкрашивал его в цвет красно-коралловый ва́я,
Думалось мне, наверное надо быть наглецом
Эээ нет, прочь от меня грязная мысль, лукавая, злая,
Хоть и голоден я, хоть и жажду испытываю, но не буду таким для тебя,
Не приближусь к тебя душою не мытою,
Только убери, убери эти мысли сегодня услышанные, спрячь их в сердце и меня
Вместе с ними закрой же в груди, и храни меня там тобою занавешенный.
1 марта. Вечер (Смеркалось)
II
По день, по ночи в ночь, принимал роды в мозгу́ своем тая́,
И знаешь, это первая моя новорожденная дочь, "Поэмой" названа, теперь она, и твоя,
Теперь, когда мы встретились лицом к лицу, когда наши губы поцелуями вымазаны,
И рой восторгов расщепляет свинцовую грудь подлецу, и глаза мои красотою искусаны,
На! Возьми из ладоней моих пригоршни рассвета золоченого, возьми и помести его в свой лик ангельский,
Разсияясь освети, проникни в меня удрученного, любовью прощеньем, как Бог наш Евангельский,
Я не был ни с кем еще так о́ткрыт и честен, не вскрывал я сердца́ словами мирскими давясь,
И как радостно что сегодня здесь я тебе, только известен, как шепот в ночную тревогу молясь,
Сольемся выльемся в одну плоть, плотью плоть обуздаем духовно радуясь,
Побежим вверх по небу гуляя…. Звенясь…. а она пусть дрожит, пусть рыдает старуха седая.
5-6 марта. День (Из ночи в ночь)
III
А там внизу, грязные лица улиц гнутся, серыми кошками дожди давят дугами,
Послушайте!!! Выключите тьму, а то людям не возможно проснуться, взрыхлите лучше им головы световыми мотыгами,
А ты, прижмись ко мне ядерно-настроенному слушай, внутри что то происходит, жилы скручены в узлы большущие,
Бурло́м бурлит и лопается пузырями кровь, и эти моменты Оооххх!!! какие дорогущие,
Давит меня время машиной ржаво-тяжелой, ломает наркомановыми ломками будто,
И это останется пока не решенным, все тускло, все блекло, как степень стояния сос/лживая Будда,
Думать не хочу даже, вычищу голову когтями соколиными, упаду дрожа на пол и взвою стонами длинными,
Пишется тяжело, хрустит и ломается, к виску бы приставить стальное жерло́, но жизнь ногами в косяки упирается,
Не буду себя жалеть, не буду оплакивать тело тонко-худое, читая соско́к раз, на тебя посмотреть, на чудо мое Костромское,
Нервы, проводами электрическими натянуты, решение зачнется нажатым курком кувырок, а ну-ка ты мешок спрятанный,
Качай насосом, красный кипяток.
7 марта.12:15 (идет дождь, а холод режет сквозняком).
IV
Сидишь, слушаешь с динамитом внутри в замедленном действии слов взлохмаченной прически,
Быстрее б окончить чтобы большие раковины мои, услышать смогли как причешешь ее голосом расчески,
Корчусь как ужаленный кролик, выкрашиваюсь в разные цвета попугаевы, о как же люблю я видеть твой облик и пугаться от этих мыслей бугаевых,
Нееееет!!! Не выветрится моя любовь даже когда сомкнутся веки, не выкрошится бриллиантами звеня о́ пол,
А эти жалко-бедные предатели калеки, пусть даже не напрягаются а следят как бы глобовый не упал ку́пол,
Ну да ладно, сейчас не о них, не для этих я выворачиваюсь так громко что трещины трещат изнанками,
Перед тобой и для тебя я буду один, Слышишь!!! Как моя не смазанная поэма скрипит по асфальту языку словами как ржавыми санками,
Зачисляй меня в список влюбленных, ползу через комнату многоэтажно-слепую, хочу быть из тех, обреееееменеееееннннннных, вот мой удар, в голову холостую,
Впрыгивает в распахнутое окно определенный вид искусства, топчется на моем ухе скрипочками Марико́новскими, тем самым мне мешая точи́тся то́чится, вот старыми бы австрийско - глухими клавишами Бетховенскими, другое дело, а не этими современными, макароновскими
Думаю, пытаясь не злиться, не показывать челюсти этого, а просто смириться ВСЕ!!! не ропщу, я окончил четвертую давай уж и пятой я тебя угощу.
11 марта. 16:32 (только что был взрыв).
V
В горле закипел голос, в нем варится слов не разродившихся рой,
Подумать только и самый главный логос нащупывается черной дырой,
Сырым настроением в потемках опять я ждал вдохновение оно пришло в пять,
Разулась, расселось, даже нет развалилось в кровати утопая. Ну что? О чем хочешь писать?
Подумал, УУУХХХ!!! наглющая какая. Да вот затупившимися мыслями сломал голову себе,
Ни как не могу заточить их клинки, а бывает такое только родятся как тут же умирают устал приносить
В мозгах к их могилам венки, коль ты пришла, пришло, пришел, не знаю в какой род тебя поставить,
Сделай так, чтоб это все прошло, чтоб на ноги её я смог поставить, Х-о-р-о-ш-о!!! подпрыгнула
С кроватьевой спины, Нууу теперь держись, в шестой я буду орать в тебя свежую жизнь.
15 марта. Ранее утро. (Не хватает воздуха)
VI
Зима устала гнуть спину, весна тянула резину, лето еще не пришло осень... молчит...
А время все шло, шлепало по таявшей кашице босыми ногами крепко держа худую руку мою,
Время жарило, воооот эту голову, знаю жарило и твою, как же хочу выкрасить твою душу золотом,
Собрать бесценные одежды дней в которых не было меня, и это еще увязалось за мной и тащится бьет
Тяжелым молотом, лохматая трещит по шовчикам звеня, и так Божий день каждый, нахальный шарит
Отвертками выкручивает болты, что ищут там они мир что ли какой то астральный? Но нет его там,
Там есть только ты, та, ты которая скроила "ЦЕ" новое мне, бейся "ЦЕ" ты, которая в глаза мои
Радость неведомую влила снова. Глаза радуйтесь!!! Ведь всего лишь недавно вы, стояли в открытом окне,
Скрипело в ногах все, вниз, стекала черным основа. Ты слишком долго, ведь я не замедлил бы,
Разорванные в поцелуях бы выкосились губы, а теперь веселись, фанфары и трубы, в руках молоток
А ну искуситель показывай зубы.
16-17-18-19.Утро.День.Вечер.Ночь.(Подъезд гудит, через пролет протянуты пожарные рукава. Подъезд горит)
VII
Легла со мной рядом, вытянулась вдоль параллельно мне, теперь и ты напилась стихотворным ядом,
Хлопни кожаными занавесками и найди меня в спектральном анализе, в ломаном сне. Тишиной вымазали комнату, акустических
Раздражителей отсутствие сбросили, сорвали чеку и кинули гранату в художественное лицо плаксе осени,
Как ты думаешь близко лучше? Или может быть в расстояние укутаться? Или в строку вплести алую ленту
На которой начертано любимая будь же, Слушай!!! Слушай меня, буду глыбой твоей и горой, плохого тебе не посоветую, я буду
Выламывать грехов окаменевших звенья, и путь расчищать от колючек и хвой, освещать его буду Макнотовской кометою,
Думаю не толкнешь, не скинешь меня в голодную пасть скопа, а просто через время еще раз все это прочтешь,
Найдя меня в строках железного гроба Христова раба, как же с тобой себя вести, как же ноль разделить на двести,
Хочу к помиловшему тебя, на руках принести, и исцеловать его пробитые кисти.
22 марта. Глубокая ночь. (тишина извивается под скрипом стула)
VIII
Добровольно обращусь в реку бурную, потеку по щекам твоим вниз по каплям капая,
Не страшись не будет она для тебя сумбурною, не уйдет в лес косолапая, на что я готов?
Поменяться це́йнишем временем, отыскать адамантовые сверла в пустынях рассыпанных,
Защищать тебя сущую его Святым Именем, не жалеть календарных тобою пропитанных,
Наверное думаешь долго еще? Буду пользоваться детьми алфавитной матери, долго, и
Не беру я это в расчет, а только меняю один за одним на чистые листыскатертиплатья, исписаны, вычитаны
Заученны на́изусть, как молитвы утренние и на сон грядущем, и пускай так и будет, пусть,
Лучше буду таким, серд"ЦЕ" крадущем, хотя нет, я не тать, у тебя попрошу его и увенчаю короной радуговой, тогда же сомкнутся Гимене́я узы
Я в пыль разобьюсь чтоб ты «Ц» как шкатулку с собой смогла взять,
И с А́дойгабой ты помчишься природным потоком зазеркаленной музы.
Я в кровь духовную измажусь весь, я дух за тебя предам огню если нужно будет,
Ведь все ненастоящее, несто́ящая Е-Р-/Е/-С-Ь, не родишься сызнова здесь и изменить все это времени у тебя уже не будет.
25 марта. День.(Он был наполнен ленью, и золотом стихов)
IX
Вырвалась, жутким накоплением, вытиснилась из плеч ломая с тыла,
Как же долго ты мне не снилась, где ты была? Куда уходила?
Пустыми колыбелями сны качались, разведчиком сидел и звезды высчитывал,
Воспоминаниями жажду сбивал пил их сок и письма твои перечитывал,
Лесом густым зарос, горбатой горой передвигался по слову праведного,
Я выменьшелся в росте и стал что-то вроде заноз, ударился в слезы
Луны и месяца заведного, а солнце щурилось, охало из-за натянутого горизонта,
Как будто в последний раз переворачивалась ось, а я уходил одичавший без зонта́
С порожденного мною фронта, наискось. Болею... как сумасшедший лаю сдержанный жилистыми веригами
Ка́тарсис когда светило хлопнет веком я начинаю крошить драгоценной пыльцой просо́дией
Слога но мне в сладость это каторга мисс все дело в том что вы для меня уже стали
Непроизводным древнейшим предлогом… (пауза) …ИЗ …
5 апреля. Вечер.(Как же болит сердце, оно словно забито свинцовыми косточками. Жутко больно)
15 апреля. День.(Христос Воскресе!!!)
X
Пятнадцатое число, день теплый апрельский средний в неделе,
Христос Воскресе из мертвых и меня опять понесло, вырвался
Скрученный из белесой метели, слезы мыли глаза мои, дни пыльные
Плыли холодные, плыли и плыли в города корабли, святые и свободные
Ты через два будешь здесь, будешь сидеть и слушать с листа,
Оденешься в любовь мою и пойдешь, гулять в незнакомые места,
Ночи крикнешь в лицо что ты прилетела, дню прокричишь что сегодня он твой,
Обнимешь в радости мое скрипучее тело, говори говори со мной буквами-рой,
Будешь искриться на солнце в лучах его, будешь нас освещать голодных,
Будешь смеяться и плакать для него, для того кто создал нас... свободных.
Только не оставь, не уйди, черное лицо мое белым мелом выкрась, себя мне хоть не надолго верни,
Коль нет, то тогда уж придется стать татью и тебя Московскую выкрасть.
XI
Последний, одиннадцатый выстрел, петардой змеи́тся выпрыгивает с уст моих,
Пляшет радостный, довольный магистр, выгуливает в комнате на поводке свой глиняный стих,
Громче!!! Палочками по коже и железу, я в железе сам с ме́ченно-шпа́ганым в бой
Помчусь, буду биться за тебя поду отгаданным, сброшу мясо и ду́ховем в твою
Жизнь ворвусь, Слышь меня! Подставь ушко́ свое распахнутое, пинцетом буду вкладывать
В него алфавитные символы, те самые скрепленные звенья истины человеческой ми́олвы,
Опять… как напряжение
Скакнула, лошадиной, забила копытами мысль упрямая, вся какая-то непонятная не прямая извилистая и не вменяемая,
Хочу писать, писать тебе, для тебя выгрызать из белых бумаг жалом серым, вычерчивать,
Вырезать, дорожа дрожать, и скрываться под маской смелым.
..............................................................
Жду... когда раска́товым словом гро́мовым, как секирой воздух будешь резать, верди́ктом,-дикта́том,-ди́ктом,
Кислород….. дашь берешьза́ или в объятиях понежишь? А может быть все, окончился род.
17 мая. Утро.(Страшно…. я не привык бояться)
17 мая. Вечер. (Читаю с листа)