В плену морозов, смерть свою тая,
На исходе бури рокового дня,
Я отыскал старинный календарь,
Что прятал от меня в церкви алтарь.
И тут завыли волки на весь лес,
И призрак в колокольню вдруг залез,
И кто-то злобно в ухо прошептал:
«Ну всё, чудак, навеки ты пропал.
Коль жизни не погас еще фонарь,
Прошу тебя, не трогай календарь.
Он ангелами сброшен был с небес,
Быть может, им подкинул его бес.
Ты в том календаре найдешь ответ,
Когда и как уйдешь ты на тот свет,
Когда и как конец придет всему,
И глупый мир погрузится в тьму.
Прошу, дружок, его ты не читай!
Ты брось его и вновь иди гуляй.
Забудь об этой церкви, обо мне,
Как-будто всё увидел в страшном сне».
И крикнул духу: пусть уходит прочь,
Не испугать меня в святую ночь.
Я медленно открыл страницу ту,
И привиделся кошмар мне наяву.
Увидел я, как белые снега
Покрыли середину января,
И в сером пепле черные дома,
И люди в тех домах кричат: «Война!»
Огонь и дым смешались в городах,
Жестокость поселилась в головах,
Влюбленных не видать уж в феврале,
Остается им мечтать лишь о весне.
А в марте бомбу скинули на Рим,
В огне сгорели Амстердам и Крым.
В огне сгорели запад и восток,
В морях кровавых трупов бьет поток.
В апреле не осталось больше стран,
Весь мир теперь один большой капкан.
Здесь каждый за себя, и без семьи,
И прощения не просит за грехи.
Мы больше не увидим в мае роз,
Не услышим соловьев и шум берез.
Мы слышим только материнский плач
И то, как опустил топор палач.
А лето начиналось так легко:
Кругом жара и нет здесь никого.
В июне приутихнул этот мир.
Все думали, что белый флаг и мир.
Но в июле это снова началось,
Им гнева удержать не удалось.
Здесь каждый человек попался в плен.
Лишь выстрел — отправляешься в Эдем.
Уж Азия сгорела вся дотла.
От Европы не осталось и следа.
Яд в августе от ядерных ракет
Заполонил собою целый свет.
Пропитана земля кровью живых.
Идея страха — помысел чужих,
Они хотели, чтобы мир погиб,
И в сентябре почти он был убит.
Последний человек средь прочих мук
Раз-раз вздохнул и испустил свой дух.
Октябрь не принес дурных вестей.
Войне конец. Здесь больше нет людей.
Земля, наша земля истощена.
В гниющий фрукт она превращена.
И нет ни птиц, ни рыб, и нет зверей.
Настал конец эпохи в ноябре.
И зимний ветер потушил огонь,
Забирая с дымом крики, страх и боль.
Молился этот ветер в декабре.
Молился о начале и весне.
И снова-снова белые снега.
Покрыли середину января.
Покрыли уже мертвый шар земной,
Унося его в могилу за собой.
Со страхом я отбросил календарь.
И не помню как покинул я алтарь.
Мне ветер бил в лицо, я занемог,
Сквозь холод рук не чувствовал и ног.
Быть может, предсказанье — чепуха.
Мы наслышаны о конце своем сполна.
Его нам обещают каждый год.
И всё ещё не видно вечных снов.
Но внезапно я услышал вой сирен,
И холодом окутал немой тлен.
А в сером пепле черные дома,
И люди в тех домах кричат: «Война…»