На зеленых холмах меж заливов, где стелется дым
От кипящих нарывов и трещин на коже земли.
Не осилишь, конечно, не переживешь этих зим,
Если ты не родился корнями по локоть в крови.
В этой мерзкой воде, ненавидимой матери рыб:
Властной, злой, упрекающей люто за каждый просчет.
Не научится тот, кто не рубит драккаром изгиб
Ее нежных телесных паучих коварных тенет.
На седых облаках восседают без всяких одежд
Наши боги, и милость извечно снисходит на нас
Из-под чресел Великих: что радость - то благостный снег;
Из-под чресел Великих: что горе - то злые ветра.
Будь ты проклят грозою пронзенный мой купольный кров!
Будь ты свят мой залатанный АСгардом кров для небес!
Я в походах не раз проливал на врага свою кровь,
Чтобы видеть сквозь небо улыбки ревнивых невест.
Разруби мне лицо, злой, межфьордный, тупой снегопад!
Раскрои мои руки пылающим острым дождем!
Мы с тобою сольемся в единый живой водопад.
И бесплодную землю цветными ручьями зальем.
Наше семя веками бурлит в окаймленьи ветров
Между странных одежд, меж усталость познавших костей.
Мы его разольем на свободных в мгновение вдов,
В чьих домах и не ждали таких необычных гостей.
Морю издревле части разрубленных, молотых душ
Явно кажутся рангом добычи кровавой сложней,
Чем утопленник, с берега глупо упавший во глушь
Черных волн, черных лап, очерневших от соли когтей.
Ты у берега нервно царапаешь серый песок.
На коленях, призвав бесконечные силы морей.
И с отливом твой голос становится морю далек.
Но с приливом ты видишь крыла-паруса кораблей.
Я любимую нежно к обветренным серым губам
Поднесу, заплетая ей в темные волосы шелк
Своих пальцев. И я ни за что никогда не отдам
Этой мерзкой воды никому ни клочок ни глоток.