«Небо. Осеннее небо. Вот оно совсем рядом. Такое же вроде, как и моё Лаптевское. Такое же, да не такое. Холоднее и тоскливее. В сотни раз.
Там, дома, я смотрел на него реже, ни к чему было. Осень - пора суетная, с деревенскими хлопотами-заботами. Успеть до зимы дела поделать. Санька – младший из сыновей, веснушчатый, весь в меня, так зиму ждал, а я оставил его под РОДНЫМ небом… ждать не только зимы, но и меня.
Война. Что это? Зачем? Всю жизнь на земле, на Волге - знаю. А воевать, не учили. Знаю - надо. Чтоб Санька жил, чтобы Груша счастливой выросла, А Павел речником стал в заправском, как и я. Гришка – сорванец-выдумщик. Четверо их. Маш, как справишься-то? Одна. Провожала - не плакала - глаза большие только, как зеркала, полны слёз, а не выходили слёзы-то. Маш, прости, не вернуться мне. Чую. Небо это ленинградское подсказывает.
Идем который день. Сырость, болота, заморозки подбирают, а я в минуты короткого сна вижу Святой Бугор наш - разнотравье, орешник. Сашка орехи любит… Как жизнь сложится у них БЕЗ МЕНЯ? Не дам этой нечисти загубить ИХ жизни. Свою отдам - сгину в болотах этих - а жизни детей своих, внуков и правнуков не отдам… И небо со мной. Пусть даже это осеннее, а МОЁ… Эх, будут ли помнить внуки-то? Дети – понятно. А внуки? Не увидеть, не предугадать… Вот шлю свои мысли НЕБУ, оно передаст и им. Верю в это. И в победу нашу ВЕРЮ…
Идём третьи сутки. Надо ж, и тут птицы есть, кто б мог подумать, что под Ленинград попаду, Волгу люблю, сколько лет на барже плавал, а что сюда попаду и не мечтал… Маш, глаза твои большие каждую ночь со мною, как ключи наши голубые. Небо. Серое, осеннее. Господи, верю, что не зря всё. Живите, родненькие. Дышите. И за меня дышите, полной грудью набирайте воздух трав наших, Волги запах. И берегите… Небо…»