Привет. Пишу не тебе, а себе дураку.
Как ты мог встать на дорогу одну,
Где тебе не сулили ни правда, ни счастье,
А глаза впереди видели только ненастье?
Как? Да легко, друг мой, я отвечу.
Ты считаешь, не знал, что сам себя я калечу?
Что обречён на провал в этом вечном вопросе?
Когда отдавал ей своё сердце на ало-кровавом подносе?
Нет, брат, я все это знал ещё до начала.
Я знал; но в то же время моя душа уже посмертно упала
К ногам её фигуры из красного шёлка,
Которая была силуэтом родного ребёнка.
Девушка, ребёнок, но для меня она просто сестра,
Что спасала безумца из пасти жизни костра,
Что пыталась помочь в минуту убийства бойца,
Который не раз совершал преступлений творца.
Но мы ушли от темы, брат, разговор-то не о ней,
А совсем, наоборот; о той, что, занеся кинжал быстрей,
Убивала нас, как будто ей подвластен Колизей,
Во время полностью разбитых никотином дней.
Мы умирали, друг мой, но мы жалели?
Отнюдь, мы были счастливы, мы песни пели.
Мы думали, что все это не просто так,
Что её портрет развеет завтра смерти мрак.
Ты знал, да впрочем как и я, влюблённый тамплиер,
Что жертва жизнью не раскроет тех самых крайних мер,
Что были приняты в надежде на постройку отношений,
Без которых крестоносец был лишён своих движений.
Я мертв, не живёшь теперь со мной и ты.
Она нас обоих погубила, но её прекрасные черты
Остаются в нашем разуме, друг мой, на век,
Ведь смогут воскресить нас быстро, до смыкания век.
Но до сих пор понять не в силах я,
Зачем произносить одно лишь слово попросту, зазря.
Слово, что питало жизнь никчемную мою.
То слово витало на слуху: "Люблю".
Любила ли она, друг мой, не знаю.
Но все равно шёл к ней, но шёл по краю.
И может много ей сказать-то в жизни не успел,
Но высказал тебе, и принимаю твой расстрел.
И перед уходом в мир другой и новый
Я посмотрю в твои глаза, такой вот весь угрюмый.
Ты скажешь: "Не грусти и не пугай меня,
Ведь может не люблю, но мне не пофиг на тебя".
И, потеряв свою дебютную слезу за жизнь,
Я улыбнусь, вздохну и прошепчу: "Комизм".
Но насколько бы смешно все не звучало,
Я не пожалею, что сердце ты моё безжалостно украла.
И знаешь, тут не получится жалеть, ни разу.
Так как мы с тобой были предназначены друг другу сразу.
Говорят, последней всегда умирает надежда,
Но главное, чтобы чувства не умерли в Надежде...