Мои друзья — погибшие поэты,
Мои друзья — уставшие творцы,
Ни разу не надевшие лорнеты
Стихами себе справили венцы.
Венцы поэзии!
Скажите мне: так рано
Вы забираете у мира мастеров
Чтоб не оставили на памяти изъяна
Таланты королей, обряжанных в шутов?
Зачем еще?
Ведь жизнь и так жестока к ним
Вы их таланты болью углубили
Они себя признали ада гнилью...
Поэзии их чистый свет убили.
"Серьезность не к лицу"— писал Рембо
Смеясь в Парижском темном закоулке
В семнадцать лет...
Венец забрал его спустя два года.
С тех пор на строчку ни минутки.
Кем ты стал?
Звезда безумной юности
Для всех одна, и для него:
"Поэт наш волен передумать!
Оставить дом, забыть единственного друга
Оружьем торговать
Последний грошь отдать на боль и умереть в Марселе..."
Таков Господь, во всей его божественной копелле
Мы не услышим голоса Рембо
И голоса поэта, но за что?
За то, что за искусство те радели,
А не за душу грязную свою.
Спасибо...