И ночью
Лишь после
Всех сует звенящих
Из душной груди растерзанной
Случаются роды. Нет в мире их слаще
И нет, несомненно, болезненней!
Все мысли и слёзы,
Все смыслы и думы
Не хуже востры, чем ножик!
Вопьются в ранимое сердце, и с шумом
Вдруг лопнет душевная кожа!
А время уж за полночь.
"Тужьтесь, мамаша!
Сто строчек - конечная станция!
Из слёзно-страдательной мысленной каши
Слепили вы эту субстанцию!"
Смотрите же!
Вот он!
Вперёд ногами
Врывается в ночь холодную,
Вскрыв давнюю память рождающей маме
И сделав её свободною!
Ну, здравствуй, стишонок!
Пожалуй в мир новый,
Жестокий, однако прекрасный.
По жилам текут чернила багровые!
Алые! Огненно-красные!
По свету без страха
Шагай, мой стишонок,
Не бойся взыскательной критики!
Из клетчатых мятых тетрадных пелёнок
Швыряй золотые эпитеты!
Вопи! Кричи громче!
Не бойся позора!
С апломбом взвивайся над крышами!
Я верю, услышит порывы задора
То семя, меня вдохновившее!
Разбейся на тысячи
Фразных осколков,
Зазубрен до дырок будь школьником!
" Больше ста у меня от тебя ребятёнков:
Сто Ямбов, Хореев и Дольников..."
И пусть говорят
Языки ядовитые,
Злословия выплеснув волнами,
Мол, в этой семье мама столь плодовитая...
Только семья-то не полная!
Не слушай!
Ведь в мире полно идиотов
Бесчувственных и сердцем сморщенных!
Не верь никогда!
Никому!
Ни на йоту!
Что ты, мой стишок, безотцовщина!