Мы родились:
битьё посуды в коммуналках,
соседский дым, фотообои, сникерс,
футбольный мяч, дворы, каштаны -
всё нас ждало.
и улица в янтарном свете - город улей.
по телевизору тот самый Ельцин.
свобода, демократия, права.
меж тем Чеченская война
(зачем она не помнишь точно).
арбузы, дыни, пахлава,
халва, на нитке чурчхела,
и ловкая рука грузина,
кладущая в пакет кокосы,
осы в коробке из под мандаринов.
откушенный конец батона,
что нёс из магазина маме.
закат,
вином ударивший по стёклам,
лицам электричек -
рубина пламень красноватый.
велосипед, костры и ветер.
открытое окно авто,
в колонках музыка:
"Гранатовый альбом", Земфира,
"Полковнику никто не пишет" позже.
в карманах яблоки, а соль
в коробочке от спичек.
антоновка кислит,
щепотка на ладони.
летают пчёлы, пахнет мёдом,
расцветает вишня.
по вечерам со зверобоем чай:
забота бабушки и деда.
сверчки заводят трель,
а мотыли врезаются в стекло.
мы родились,
мы видели леса.
и как роса ложилась на деревья,
и как она перетекла
в людские слёзы, в нас,
когда лучи переходили
плавно в двадцать первый.
тогда мы поняли,
что есть печаль, махорка дяди,
как лекарство, и обнажённая спина.
ты к ней спешил и был обманут.
есть кнут, есть пряник, страх,
бесчинство. и чья то нежная рука
под платьем.
сироп по небу расплескался,
черники цвет по всей вселенной,
стволы берёз, обугленные папиросы,
купаются в спокойном фиолете.
так временами отступает быт,
а жизнь момент и вспышка:
плёнка, полароид, зенит
всегда, конечно же, в почёте
и навечно.
меж тем гляди,
как отступает мгла -
мы родились, её отвергнув.
Пока поётся в электричках...
Пока поётся в электричках
весьма лиричная "Ave Maria",
и восторгается картиной Орфей,
влюблённый в Рафаэля,
мы будем живы: ты и я,
он и она, они и вы,
и всякий, кто назвал себя
творцом однажды.
хотя бы потому, что вышел
за ворота быта, спустился
к лесу в предвечерний час.
овеян холодом, увидел сосны
в нетронутых вечнозелёных
красках. опёрся о педаль
велосипеда и закурил
в туманность атмосферы,
изрезанной полётами стрекоз.
хотя бы тот,
кто трепетно хранит
в коробках пыльных
музыки монеты золотые.
и знает - это уничтожит
яд усталых дней и временные
рамки:
у костра перебирают струны,
и пьют из кружек, что
железом встречаются с горячими
губами.
и вены на руках,
и скулы стали остры,
и брови сводятся в мосты,
и кулаки растут, как
у атлантов ...
нет, не война.
война удел для гордых.
нет, не война их ждёт.
их ждёт толпа и сцена,
пыль на стёртых
фалангах пальцев.
казнь и кровь на лобном месте.
и кирпичи на плечи возложит
им судьба - венок терновый.
сейчас, смотри,
они всего лишь дети,
но уже вкусили грусти
запретный плод,
и клонятся к земле
причудливые абрисы деревьев,
и шепчут им о чувстве
ностальгии по красоте
ещё их ждущей где-то:
"Ты не такой как все.
ты видишь нас,
и видишь правду,
и поцелован небесами
в лоб, закатными часами.
и красной метки цвет
в тебя врастёт сквозь твой
скелет в ранимый тонкий хронос,"
..............................
..............................
Гудит вокзал.
перроны заняты людьми.
джинсовки, клетчатые сумки.
кому-то предлагают чебуреки,
мороженое - вафельный стаканчик,
и кока- колу.
им этого не надо.
слышится в конце
играет скрипка,
а девушка поёт "Ave Maria"...