И вот..
Я в отчаянии делаю шаг
На эту погибшую сцену.
И сладкие речи, как третий звонок,
Возвестили к началу.
Прощай.
Прощай, моя милая юность.
Ну здравствуй, продрогшая насквозь аморе.
Блаженные муки сдавили чахоточный разум,
И плюнули прочь бывалые стойкие нравы.
Так начиналась игра.
Свет выключили, взыграли фанфары.
Я франтом,
Улыбкой в устах,
Наполнила грудь весенними признаками
И яростный взгляд прошмыгнул по украшенной зале.
Тут мигом задребезжали ладоши
И шагом за шаг
Все утихли,
Прицелившись взором к движенью моих пухлых губ.
«Я к вам пишу»
Хотело сорваться вдруг
Что-то такое подобное
Душевно-унылое.
Так схожа была ипохондрия.
И сорвалось.
Но, предисловие.
То было в апреле,
И шёл с того времени уже пятый год
(О Боже, уже пятый год…)
То было ни в Лондоне, ни в Маньчжурии
И время, и жизнь давали тогда немало хлопот
Но как же душе молодой без веселья?
И скинув оковы забот,
Я смело искала себе развлеченья в одной из угрюмых московских суббот.
Так, с давно подготовленным сердцем,
С усталыми, битыми нервами,
В вечер матово-жёлтых огней,
Я спешила скорей
В портьеру третьего ряда,
Что предвещало в душе канонаду.
С тех пор пятый год,
Как этот переворот,
Как будто измайловский полк
Тот вечер привёл меня к проклятой зале
С тех пор пятый год,
Как известен в ней каждый оплот,
И если случись там хоть страшный потоп,
Я встану прям перед сценой.
Здесь мой спасательный плот,
Здесь мой излюбленный рок.
Он был восхитительным Гамлетом, и изящным Онегиным. С губ его сходила как будто музыка. Такая музыка, которой хочется наслаждаться вечно. Как он был прекрасен! Мне так хотелось разгадать его, добраться до сути. Он был полон идеей, и мысль его была такой живой, речь поражающей. Это подобно болоту, безжалостно, медленно поглощающему твою жизнь. В таком духе все эти годы. Не быв в сущности ни Офелией, ни Татьяной, я всё же сошла с ума, и написала
На-пи-са-ла…
Словами лира запевала,
И Вас я видела издалека,
Когда со страхом помогала,
Ожить мгновениям стиха.
Погас тот свет под звездной сенью;
Орфея струны рвали душу,
Внимала их я с сладкой ленью
Стараясь шепотом их слушать.
Как легкой поступаю слетая,
С последней каменной ступени,
Я вовсе лучше б Вас не зная,
Не расцвела как мак мак весенний.
Жила б с той болью обреченной
И с пустотой смирилась слепо
За Данте плакала бы в черном,
С Бореем разлетелась б пеплом.
Но вместо сладостных мучений,
Мне день сулил к вам приближаться,
Я стала рыбкой вашей тенью, не смея пальцем вас касаться.
Я так резка. Простите. Грубо.
Ведь ваше сердце не вещало
Любви немеренные клумбы
Оно лишь порох обещало..
Где я огонь... Вы взорвались!
Прижав меня к стеклу ударом,
А за стеклом горела жизнь.
Моя.. Что вы забрали даром.
Вы демон мой, мой искуситель
Души пророк, ее губитель,
Вы слаще пенья соловья,
Отрада вы, судьба моя.
Какой бы страшной не казалась тьма,
Я к ней иду,
Иду одна..
Чтоб быть там с вами
Свет включен.
Забил громкий аплодисмент.
Аплодиспент сердца моего беспокойного,
Что ударами бьёт как в набат,
Как ловкий и маленький акробат,
Оно потрясает и скачет.
Я вздрогнула.
Прибавив тройной реверанс
За этот свой жалкий аванс,
Чем стало голое откровение,
Что было сравнимо, скорее, с видением.
Спустилась,
Покинув театр актёра,
Артист где и зритель исчислялись в один.