НЕМНОГО ВЕСНЫ И МНОГО НЕЖНОГО БРЕДА...
Мое сердце Весна пеленает
Как безумная нежная мать
Свое мертвое дитя.
Она песни поет лиловые
Она сказки ведет бредовые
Она губы подносит пунцовые
К черной щеке пустоты.
Но не видит она этой драмы.
Лишь луна золотою драхмой
Все висит на невидимой нити,
И звезд медовые соты свиты.
Лепестками розовых яблонь
Осыпает холодное тельце,
И целует в прозрачное темя.
А в ответ гробовое молчание.
Мое сердце немотой утробной
Подавилось. И в шкурке холодной,
Словно свернулось в кокон.
Куском бурого льда притаилось
И под бронзой горячей не тает.
Побежала б хоть ручьем кровавым
Хоть истлела бы мякотью нежной,
Но нет, как соль каменная твердеет
Застывшей плотью своей мертвенеет.
И когда же ты уже вернешься?!
Из плена чеченских фантомов
Из бреда сирийских синдромов
С войны победив свою память.
Стерев, разорвав в клочья
Записную книжку смерти.
Очистив кэш подбитого сердца.
Под майского ливня тугие плети
Подставив свои крепкие худые плечи.
Не победитель и не побежденный
Походкой своей непринужденной
Ты вернешься ко мне свободный и нежный
Как утро воскресного дня.
И закинешь ружье на чердак
Прозревшего неба.
(К стати,
Давно хотела сказать по секрету:
Не люблю победителей с детства.
Они - причина чужой боли
И на них всегда - больше крови.
У проигравших - всегда больше правды
Ибо они в тоске и горе.
Я бы все отменила войны,
Олимпиады, футбольные матчи,
Все конкурсы «Мисс…», все скачки.
Топором бы срубила не мешкая,
Служебную мерзкую лестницу,
На радость хиппи и добрым плебеям.
Чтоб не было тех, кто плачет,
И тех, кто счастлив жестяным кубкам,
А что еще хуже, военным трофеям.
Тогда б на душу населенья земли
Приходился бы меньший процент
Подлости и вранья порожнего.
И больше - чего-то хорошего.
Ведь если подумать немного
И вспомнить чуть-чуть о Боге
Что может быть пошлее и горше
Чем сказать: я победитель!)
Я отвлеклась мой милый.
Так вот.
Я выйду навстречу тебе повстречке,
И раньше, чем слегка дрожащие руки
В серебряных тонких браслетах,
Тебя обнимет моя улыбка
Птицей вырвавшейся из клетки.
Разолью я душистое солнце
По бокалам на тонких ножках
Серебряные достану ложки
И чистую дам одежду.
И покажут по всем каналам
Как вернулась в мой дом надежда.
Но пока ты со мной не рядом.
Я помню, как меня умиляло,
Что Ты мужественный и честный
Носишь рубашку нежно-розовую по цвету,
Это было так трогательно.
Она так шла к твоему лицу
По-детски суровому,
Никогда меня не раздражавшему
Еще потому
Что, в уголках синих глаз
Всегда прятались невидимые пружинки
Искрящихся током смешинок
Готовых в любую секунду
Разразиться безудержным смехом.
Ты даже не отдавал себе отчета
Что она была не данью глупой моде
(В которой ты дорогой, ты ни черта не смыслишь.
Тебе было всегда наплевать на Gucci и Burberry
Думаю, они на тебя в большой гламурной обиде),
Она была указатель, предупреждающий знак:
«Осторожно, нежное доброе сердце!».
И когда я пишу эти строчки.
Мне невозможно, представить
Поддонка и убийцу в розовой сорочке.
Когда деревья были большими
А телефоны – проводными
Было к ним больше доверия
И чуда теплого в жизни больше.
А спутникам как верить?
(Тем, кто рядом и тем, что в небе)
Как им тайны Вселенной вверить
И одного замерзшего сердца?
Нет, нет, никаких истерик.
Просто буду пока я мертвой
Буду овощ, хотя бы свеклой,
Пока тебя рядом нету.
Не говори в трубку что любишь
Не говори, что тоска и скука.
Где ты слов таких нахватался?
Ах, с тех пор как со мной расстался?
Ну, будет тебе наука.
Так скорей возвращайся!
Теги:культура искусство литература поэзия лирика стихи 2181335