Дремотный вечер наступает, и зажигаются огни.
Мороз сильнее подступает, я разжигаю свой камин.
Горит луна, напротив моих окон зияет бесконечная тайга:
Нет ветра, лес снегом скован, вдруг вой! И умирает тишина.
То старый закадычный враг - кляну это отродье!
Он этой весточкой сквозь мрак - права являет на угодья!
Стада мои на перегоне, закрыты на засовы двери,
И мне сейчас нелюбопытны перемещенья зверя.
Я был юнцом, а он щенок ещё не ведал плоти.
Был мной спасён и смерти избежал на той охоте.
Затем кормил, растил и приручал - то силой, то любовью;
Но с самого начала зверь неистов был и напивался только кровью.
Шло время. В округе сразу невзлюбили.
Перед нагайкой больше страха нет.
Мой подопечный набирался силы,
А шрам напоминать об этом будет век.
Я убедил себя, что между нашими мирами пропасть, а не разность.
Чудовищный сосед не нужен никому - он представлял опасность!
Решил, что всё же, в ответе я за тех, кого вскромил -
И не убил, а от заимки дальней в одном лишь дне пути оставил и забыл...
Неспешно протекает жизнь: оттачиваю ремесло,
Ращу детей, спланирована старость.
Природа нам благоволит: хороший урожай...
Лес полон, охота кормит, ей и развлекаюсь.
Мне снится сон. Сквозь чащу в нём бегу по следу.
А слушать лишь свои инстинкты - это высший метод!
Съедает голод изнутри - не до еды, до жертвы!
И дичь должна моею быть, убита мною - ме́ртва.
Меня буди́т железо на губах и жажда, жадность.
Вдруг рассыпаются остатки сна, в лучах рассвета растворяясь.
Доходит новость спустя день: охотника задрали волки,
Но не было борьбы, прокушена гортань. Как мог он сбиться с толку?
Сейчас я знаю - нет сомнений!
Злой твари различаю даже тени.
В окне моё бликует отражение.
Во мраке на опушке наблюдаю зверя.